Первая Восточная Башня <-- Комната Орихиме <--
Поворот…Еще один…И еще один…Это тут…Холодный, длинный, темный, мрачный коридор. Темный и мрачный??? Нет! Сейчас этот коридор был светлым. Светлым и ярким. Таким ярким он не был еще никогда. Его освещало изумрудное пламя. Улькиора сиял, нет он пылал. Пылал как факел. Как костер в темную ночь, как костер, чье пламя касается даже небес. Куатро остановился перед сидевшей на голом полу Шестой. Пол под его ногами плавился, отчего не очень высокий Куатро, постепенно уходя в яму под ним, казался еще ниже. Но это касалось только тела, а тело для аранкарра не очень важно, важна его духовная энергия. Энергия делает пустого аранкаром, энергия делает аранкарра частью Эспады. И духовная энергия Шиферра сейчас была в зените. Весь коридор, что был способен охватить глаз, плавился и переливался зеленым цветом.
-Что ты делаешь? - он смотрел не на Шестую, он даже не смотрел вниз. Его взгляд изучал кирпичную кладку поверх головы Касуми. – Ты находишься в присутствии старшего по званию-
Безразличие. Такое имя дала ему Эспада. Но Эспада ошиблась, они все ошиблись. Все даже Владыка. Куатро не был лишен эмоций полностью. Одна эмоция в нем все-таки была. И этой эмоцией был гнев. Гнев, он зарождался в битвах. Гнев, к тем, кто был не угоден Владыки. Гнев, к тем, кто покушался на его жизнь. Гнев, к тем, кто покушался на его достоинство и честь. Гнев, к тем, кто считал вправе ставить себя выше Куатро. Гнев, к тем, кто оспаривал его право носить номер Четвертый. Но гнев никогда полностью не застилал его сознание беспросветной кровавой дымкой. И Куатро никогда не давал гневу повысить свой голос до крика. Поэтому даже сейчас он говорил тихо.
Пламя, охватывавшие его мгновение назад исчезло. Не погасло, медленно затухая. Не рассыпалось на множество огней. Не превратилось в сияющую пыль. А просто исчезло. В один миг и все сразу. Рука описала широкую дугу, и внешняя сторона ладони Четвертого ударила Сексту по щеке. Он ударил её не сильно и не слабо.  Ударил не со злости или от обиды. Просто ударил. Ударил, не использую серо. Ударил, вообще не использую какой-либо прием. Ударил только рукой. Так бьют…Так бьют те жалкие, ничтожные существа. Существа, кого он всегда называл мусором. Так бьют люди. Да в этом ударе было что-то человеческое. Этот удар был так похож на тот, когда его самого ударила Орихиме.
-Встать-
Он развернулся и сделал несколько шагов в сторону от Сексты и остановился. Остановился, но не обернулся. После того, как его реацу перестало освещать этот коридор. Здесь воцарился полумрак. Полумрак…Темнота, не хозяйничала здесь полностью. Через одно единственное маленькое окно под самым потолком, в это помещение падал свет. Свет, который так благодарно дарила луна. И куатро стоял под этим лучом. Этот луч ласкал его. Этот свет не дарил тепло, и смотреть на него можно было, не прикрывая глаз. Но все равно этот луч ласкал Улькиорру. Почему? Ответ Улькиорра сейчас не знал и сам. Наверно потому что отгонял мрак. Мрак. Мрак сейчас стал для него отвратителен. После общения с Орихиме, с ней, с ярким, теплым солнцем, мрак стал отвратителен и невыносим. Все стало отвратительно и невыносимо. Улькиорра чуть поднял голову и взглянул на источник этого света. Луч блеснул на роге, а в изумрудных глазах отразилась луна
-Прежде чем я зарежу тебя. Ответь, зачем ты сделала это? Ты наверняка отдавала себе отчет, что я приду за тобой. Что от меня нельзя спрятаться во всем Лас Ночесе. Что такой поступок будет иметь далеко идущие последствия – он говорил так тихо, чтобы только Секста могла его слышать. Говорил печально. Говорил с нескрываемой болью в голосе. Говорил так будто не хотел того, что сейчас должно было случится – Зачем? - казалось, еще не много и в этих изумрудных глазах. В этих глазах, в которых сейчас застыла вечно холодная луна, появятся слезы.
Он так и не повернулся

А луна продолжала отражаться в его изумрудных глазах. Луна…Это даже смешно. Луна. Как в мире, в котором нет материи, а только энергия. В мире, в котором энергия – это все. В котором энергия живая. В мире, в котором энергия и есть сама жизнь, может быть луна? Все называют это луной. Но этот светящийся, яркий диск не луна. Он не материален, он не реальный он не настоящий . Улькиорра вздохнул.
«В этом мире все не настоящее! Все не реальное! Эспада…Мы мним себя всесильными и всемогущими, но мы тоже не настоящие! Мы всего лишь эксперимент…Мы жалкая пародия на жалкую жизнь. Владыка…Но даже этой жалкой жизни мы обязаны Сообществу душ…Не изобрети какой-то ученый согиуку, нас бы даже не было, не меня, не Эспады…даже такое понятие как аранкарр не существовало бы…Как тяжело это осознавать…В этом мире все не настоящие…Все не реальное…Орихиме, прости меня…Прости, что пришлось привести тебя сюда. Этот мир не для тебя…Этот мир не настоящий, он не живой, он даже не мертвый, он просто не существующий…Ты единственное здесь живое существо...И ты должна покинуть этот мир… Живым место среди живых…А наше? А наше место в аду»
Сознание, что заполнила печаль, ищет спасение везде, где только можно. Хватается за любой образ, как утопающей за соломинку. И сейчас сознание Шиферра рисовало на луне ту, что являлось причиной его беспокойств и переживаний. Вот линия очертила контур лица, появились глаза, губы, нос. Вот карандаш невидимого художника очертила последний контур волос, и сменив карандаш на кисть, широкими, размашистыми движениями добавлял краски этому портрету. Орихиме…О для него она прекрасна была всегда. Всегда и везде. Не важно, было ли это её настоящие лицо или просто образ, рожденный его сознанием. И образ, он любил даже больше, образ с ним всегда, и образ навечно останется с ним, когда она покинет его. Где-то глубоко, глубоко в своей души, там куда не залетает даже Мурсальего, Куатро знает она покинет его. Рано или поздно это случится. У неё есть знакомые, есть друзья. Живые, настоящие, реальные. И наверняка есть любимый. Любимый. Любовь…Чувство, которое сам Шиферр никогда не испытывал, никогда не понимал…Но так сильно желал.
А художник продолжал добавлять краски в её портрет. Сейчас её волосы были такими яркими. Они были даже ярче, чем у самой Орихиме. Они пылали, они не были выкрашены в цвет пламени, они и были самим пламенем. Хиерро поймало и почти нейтрализовало пущенный в его спину удар, лишь ткань одежды четвертого в нескольких местах оказалась прожжена. Секста снова ударила его в спину. Этот предательский удар, стер портрет Орихиме с поверхности луны. Образ исчез, а пламя осталось. Луна пылала, небеса пылали, все пылало. Все вокруг был в кровавом огне. Жарко, но этот огонь, это реацу, сколь сильным оно не было, совсем не грел Улькиорру. Он чувствовал, что ему горячо, но он не чувствовал что он горит. А сила Шестой продолжала расти.
«А она сильна…Надо отдать ей должное, сила горит в ней незатухающим костром…Но её энергия слишком беспорядочна…Она совсем не владеет ей…Просто кидает её во все стороны бездумно и хаотично…Огонь могучая стихия, но слишком непредсказуемая, когда его много, он опасен для самого себя…Когда он пожирает все, что можно пожрать, он исжаривает самого себя. И его конец всегда одинаков – пепел… Прах…»
Послышался глухой удар и звук ударившегося об пол металла. И до Шиферра донеслись слова Шестой. Она говорила то тихо, то громко, а местами её охватывал дикий, истерический смех. Не обязательно было вдаваться в смысл слов, все понятно было по её интонации.
«В таком состоянии с ней можно даже не драться…Она сама себя накажет…Сила разорвет её на части изнутри…Она сама убьет себя…Нет…Она уже мертва»
Но реацу Шестой вдруг успокоилось, и её пламя сейчас горело ровно и спокойно. Улькиорра почувствовал что на него направили оружие. Конечно, Шестая не была глупа на столько, чтобы приставить оружие прямо к спине Шиферра. Хиерро арнкарра порой может быть опасней, чем серо. Но в Эспаде про Улькиорру ходила пословица что у него глаза даже не на затылке, у него глаза везде. Куатро точно знал, на него направили глефу.
-Что ты делаешь?...Сохрани в себе хоть крупицу достоинства, не позволь себе ударить в спину третий раз подряд…-
Куатро обернулся, как он и предполагал, на него смотрело острие глефы. Куатро взглянул поверх оружия и встретился взглядом с Шестой. И хотя её реацу успокоилось, в этих фиолетовых глазах полыхало безумие. Медленно распахнув свою одежду, резким движением Шиферр сорвал ей с себя. Изумрудное пламя его серо очень быстро превратил эти лоскуты в пепел. Он стоял перед Шестой обнаженный по пояс, сквозь дыру пустого  на его горле на Сексту падал луч луны. А на груди гордо красовалась цифра 4. Обхватив древко глефы так далеко на сколько позволяли вытянутые руки. Резким движением Шиферр воткнул оружие Касуми в дырку на своем горле. Глефа прошла насквозь, но ширина острия оказалась больше диаметры дыры пустого и глефа в одном месте порезала его тело. Темная, почти черная кровь тоненьким ручейком потекла по древку к рукам Tamerai.
Сейчас они стояли вплотную друг к другу.
-Видишь. Сердца нет. Его нет уже давно. Я мертв. Я мертв уже много веков. Я даже не душа. Я пустой. Я пустота...-

Глефа резка вышла из его тела. Вышла, не оставив нового пореза. Вышла, отчего начавшая затягиваться рана, вновь начала кровоточить. Кровь…Кровь темной нитью взвилась по выбеленному телу. Неприятно. Неуютно. Не больно. Просто порез. Еще один. Еще один из множества. Сколько их было? Сколько их будет? Сколько оставят ему? Сколько оставит он? Не стоить обращать на это внимание. Просто порез. Просто еще один.
Пламя. Яркое, переливающиеся всеми оттенками алого, от ярко красного до почти черного, фиолетово, вспыхнуло перед ним. Вспыхнуло, опалив волосы и лицо. Вспыхнуло, снов отбросив Куатро в стену. И опять не причинило боли.  Просто не могло причинить. Он один из Эспады, его хиерро одно из сильнейших, его способность к регенерации сама сильная. Он Куатро Эспада. Он – Улькиоора Шиферр. Но этот Куатро, скользнув по стене после удара, сейчас стоял на одном колене и пустыми, стеклянными взглядами смотрел на пылающую перед ним Шестую. Почему? Почему он опять позволил ударить себя? Почему не увернулся? Почему не ударил первым? Ведь сейчас её не было рядом. Сейчас её не надо было защищать. Но тогда почему? Почему?  Объяснение одно: он хотел, чтобы его ударили. Хотел, чтобы произошло именно так. Хотел, почувствовать боль. Хотел,  чтобы боль физическая заглушила боль душевную. Хотел страдать. Хотел мучиться. Хотел, чтобы тело истекало кровью. Хотел кричать. Чтобы крик, мешаясь с кровью и слезами, заглушал всего одно имя: Орихиме. Но это все иллюзии, эта боль так и останется запертая внутри него. Хиерро Куатро снова защитило его, развеяв все иллюзии и не оставив ему боли. Шиферр встал. На него смотрело рогатое, закованное в броню, существо с парой черных крыльев. С тех пор как Tamerai заняла место Сексты Эспада, он впервые увили её истинное обличие.
«Как я и думал…Её сила слишком беспорядочна…Она не может контролировать её полностью…Сейчас она должно быть горит изнутри…Красивые крылья»
Куатро поймал себя на последней мысли. Он всегда испытывал странное, необъяснимое чувство к тем, у кого были крылья. Это была не симпатия и не уважение. Просто ему всегда казалось, что крылья являются образцом благородства и преданности долгу. И те кто носит их, должны являть собой пример остальным.
Рука сжала рукоять и лезвие Мурсальего обнажилось. А затем медленно опустилось, устремив свой кончик в пол. В зеркале меча отражалась луна и Tamerai. А сам меч, чувствуя поблизости противника, сиял изумрудным и негромко звенел. Этот звук напоминал, эхо редко падающих капель в глухих, широких пещерах
-Слышишь? Его зовут Мурсальего и сейчас он поёт. Поёт для тебя…Эта мелодия, мой тебе подарок. Не люблю повторять одно и тоже по несколько раз, веков через двадцать будешь достойна сражаться со мной. Ты не достойна увидеть мой меч во всем его великолепие…Ты носишь крылья, но ты не достойна их…Ты просто жалка…Запомни песню Мурсальего, в следующей раз когда ты услышишь её, она заменит тебе похоронный марш-
Лезвие снова оказалось в ножнах.
-Сегодня, я тебя не убью…Но за дерзость ты будешь наказана. Владыка узнает о том, что произошло.